Трансмутация [СИ] - Алла Белолипецкая

А между тем состав начало трясти так, словно он был игрушкой, попавшей в руки капризному ребенку. Его мотало на рельсах вправо-влево; он подпрыгивал, словно у него вовсе не было рессор — а ведь еще недавно Настасья изумлялась плавности его хода. Но, по крайней мере, в вагоне-ресторане стало потише: стрелять почти прекратили.

10

Денис обругал себя последними словами — что поторопился, не поручил своим людям обследовать электровозы Нового Китежа, прежде чем соваться сюда. Однако наличие в поезде крупнокалиберного стрелкового оружия — это была не самая серьезная его проблема на данный момент.

Он чуть ли не молился, чтобы столкновение состава с его вертушками прошло благополучно. Он ведь был не Чарльз Диккенс и не император Александр Третий, чтобы рассчитывать остаться целым и невредимым при крушении поезда. Конечно, крушение могло бы положить конец тому бедламу, в который Денис угодил. Но думать так — это было бы примерно то же, что мечтать о гильотине при сильной мигрени.

Денис успел еще глянуть на своего отца — которого он подстрелил нечаянно. Успел даже заметить, что взгляд рыжей Сюзанны остекленел (Одной проблемой меньше). Но тут поезд врезался в преграду на рельсах, и всех, кто находился в вагоне, бросило вперед. Все, кто стоял — попадали. Кто лежал на гладком полу, как Денис — заскользили вперед. И даже мертвые тела под воздействием инерции протащило немного — как будто их напоследок выдернули из небытия и позволили еще немного поучаствовать в делах живых.

Поразительно, но преграду из трех электрокоптеров Новый Китеж миновал без особых трудностей: не сошел с рельсов и даже не остановился. Лишь сбавил ненадолго скорость, а потом проследовал себе дальше. И Денис даже не уловил, в какой момент сенатор Розен высвободился из-под нескольких навалившихся на него людей — живых и мертвых. Увидел только, как к нему перекатился по полу один из его приспешников и выхватил откуда-то из-за пояса нечто вроде миниатюрной готовальни. Открыв её, он выдернул имевшиеся там среди прочих инструментов крохотные кусачки — а уже в следующий миг руки Розена были свободны.

11

Макс видел, как Розена освободил его наемник. И даже не особенно удивился: как бы эти трое сбежали из кутузки, не окажись у них при себе подходящих приспособлений? Макс только попенял мысленно Огюсту Дюпену — за то, что тот не обыскал арестантов должным образом.

Но некогда было сокрушаться из-за этого. Макс видел, что его отец истекает кровью, и, чуть приподнявшись, сдернул с крючка возле одной из кухонных раковин несколько полотенец.

— Потерпи, папа, — прошептал он. — Сейчас я попробую тебя перевязать.

Он в несколько секунд соорудил кровоостанавливающую повязку и только успел порадоваться, что признаков пневмоторакса у его отца нет, когда дверь в тамбур, соединявший кухню с вагоном-рестораном, снова распахнулась. Макс даже не понял сперва, что он слышит. Ему показалось: флотский пулемет снова начал стрелять. Только через две или три секунды до него дошло: бухающие звуки со стороны распахнувшейся двери — это лай Гастона.

— Настасья, — закричал Королев, который, в отличие от Макса, мог со своего места видеть дверь, — кинь мне оружие и уходи!

И тут же по металлическому полу к профессору заскользил тот самый пистолет, который отдал девушке Макс.

«Зачем она здесь?» — подумал он, а сам уже вскакивал на ноги — рискуя попасть под пулю, как и его отец.

Макс увидел Настасью, которая замерла в дверях тамбура — даже не пыталась наклониться, не то, что уйти. Увидел пса рядом с ней — тот стоял вполоборота, загораживая её корпусом, насколько это было возможно. Увидел освободившегося от наручников Розена, который с автоматом в руках сделал шаг к середине вагона — туда, где, помимо самого Макса, находились профессор и Денис.

А потом поезд снова начал замедлять ход. По всей видимости, Огюст Дюпен услышал стрельбу в вагоне-кухне и решил, что нужно сперва разобраться с тем, что внутри — прежде чем ехать дальше.

12

Профессор мысленно похвалил Настасью за то, как она бросила ему маузер — просто пустила по полу, так что он мгновенно поймал его. Однако тут же он её и отругал про себя: она как встала в дверях, глядя на открывшуюся ей бойню своими серыми глазищами, так и стояла, не трогаясь с места.

— Настасья, беги! — снова крикнул он ей.

И опять — без всякого толку.

Так что первыми, в кого профессор выстрелил, были охранники Дениса Молодцова. Просто потому, что стволы их автоматов были обращены в сторону его девочки. Было удачей, что сам он лежал на полу: из такой позиции — стреляя снизу вверх — он всадил три пули троим охранникам точно в зазор между воротами их бронежилетов и шлемами. И сразил всех троих наповал. Но зато все остальные стрелки: и охранники Молодцова, и оставшиеся в живых наемники Розена — как по команде повернулись к нему. А сенатор — будто и не боясь пуль — пошел прямо к профессору.

Но того всё это устраивало: эти люди больше не угрожали Настасье. Он заметил только, что (Ивар) Максим Алексеевич поднялся в полный рост. И профессор крикнул ему, перекатываясь по полу в сторону большого холодильного шкафа:

— Берестов, ложитесь!

На него поглядел старший из двоих — Алексей Берестов. Хотя и Максим вроде бы внял призыву — наклонился к полу. Но — как оказалось, только для того, чтобы выдернуть автомат из рук одного из застреленных охранников «Перерождения». После чего он снова распрямился.

Автоматная очередь ударила в пол как раз там, где профессор только что лежал. И несколько пуль срикошетило как раз в дверцу холодильника, за которым он укрылся. Но кухню Нового Китежа оборудовали, не скупясь на сверхпрочный пластик и сталь: на дверце всего лишь появилось несколько вмятин.

Профессор еще дважды выстрелил из своего укрытия — на сей раз целя охранникам Молодцова в ноги. Оба — упали. А Розен сделал еще несколько шагов вперед. Идти ему стало намного легче: поезд остановился.

— Настасья, уходи отсюда! — заорал Берестов-младший. — Я тебя прикрою!

Но девушку словно столбняк хватил. Она так и стояла, опершись одной рукой о холку пса. А тот не трогался с места, только щерился — и заслонял её собой.

И тут вдруг за спиной у профессора — в той части вагона, где находилась дверь между кухней и электровозом — раздался голос:

— Всем — бросить оружие! Вагон окружен!

Профессор повернул голову: